Читаем без скачивания Дорога к призванию. История русской студентки, которая мечтала увидеть Америку - Любовь Холов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На мне были черные джинсы, футболка, босоножки и легкая белая курточка. Какая-то женщина в самолете дала мне ярко-розовые капроновые носки, сказав, что я оделась не по погоде. И теперь мои ноги спасали от холода еще и носочки, которые выделялись ярким пятном на фоне черно-белого наряда. Ну разве что они очень подходили к моим розовым пластмассовым сережкам.
– Вы в какую страну приехали? – не поднимая глаз, рявкнула женщина.
– В Россию, – растерянно ответила я.
– Ну… – теряла терпение сотрудница пограничной службы.
– Нужен внутренний, да? – я усиленно пыталась понять, что она имеет в виду.
Женщина ничего не ответила. Я восприняла это как знак того, что правильно поняла ее намеки, и протянула внутренний паспорт. Она медленно открыла его, посмотрела на меня и произнеся сквозь зубы: «Добро пожаловать», – захлопнула паспорт и протянула обратно.
Да, в Америке я отвыкла от такого отношения. Там все ведут себя вежливо и приветливо. Конечно, она меня немного разозлила. Но моя радость от предстоящей встречи с братом, который приехал меня встречать, перекрывала это негативное первое впечатление от возвращения на родную землю.
– Привет! – радостно набросилась я на брата Илью.
Ему было 19 лет, и он первый раз приехал в Москву. Причем один. Я могла бы, наверное, и сама как-то доехать. Но решила прислушаться к совету знакомых и попросить кого-то из родных приехать в аэропорт, чтобы меня не ограбили.
– Привет, сеструха! – сжал меня в объятиях сильный, мужественный, и в то же время очень добрый брат.
Рядом с ним я смотрелась младшей сестрой. Илья выглядел старше своих лет. Кстати, мама говорила, что именно я выбрала ему имя, когда он родился (мне было тогда 2 года и 4 месяца).
В свои 19 лет он уже ездил на заработки в Питер, работал на стройке со своим 28-летним другом, идеально разбирался в электрике и в мотоциклах. Он всегда был избалован женским вниманием, но никогда не превращался в бабника. Уже года четыре любил одну девушку – свою Таньку. Ей единственной удалось сразить этого голубоглазого мускулистого блондина.
– Не забыла русский? – улыбнулся Илья.
– Конечно не забыла, я же русский человек! – с гордостью ответила я.
– Ну что, пошли, русский человек? – по-доброму пошутил он.
– Пошли – согласилась я с улыбкой, чувствуя огромную радость от встречи с Родиной.
Илья взял мой черный чемодан с железной тележки, на которой я тащила его за собой. А я уже двигалась в сторону выхода.
– Эй, эй…, русский человек, а сумка?
Обычно я зорко слежу за своими вещами и по несколько раз проверяю, не забыла ли чего. Но от понимания того, что я уже на родной земле, где все понятно и знакомо, а также от присутствия брата потеряла бдительность. И вот…
– Ну ты даешь! Нельзя же так! – озабоченно произнес брат.
На ручке тележки, на которой я везла свой багаж, беззащитно висела моя белая сумочка со всеми документами и деньгами.
– Спасибо, Илюх, что-то я слишком расслабилась.
– Такси, такси, такси… – наперебой кричали таксисты, когда мы вышли из здания аэропорта. Я в России никогда не ездила на такси, так как это дорого. Более того, у меня даже мысли такой никогда не возникало. Но после того как в Америке я спокойно могла себе это позволить, подумала, что Илье было бы интересно проехать на такси.
– Сколько стоит доехать до Павелецкого вокзала? – спросила я одного из таксистов. Нам нужно было сначала доехать до вокзала, оттуда 8 часов на автобусе до Воронежа и потом еще 5 часов до нашего села.
Быстро окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы, выдержав 5-секундную паузу, как будто сражаясь у себя в голове со здравым смыслом и жаждой наживы, таксист тихо ответил:
– За 50 довезу.
– Ну, 50 рублей вполне можно потратить на такси, чтобы не мучиться в автобусе с таким огромным чемоданом, – подумала я и вопросительно посмотрела на брата.
– Вик, это долларов, – как будто прочитав мои мысли, произнес Илья.
– 50 долларов?
– Ну не рублей же!?! – ехидно хмыкнул тот.
Да, учитывая, что я привезла с собой только 1000 долларов, 50 долларов – ощутимая сумма, но я все-таки хотела, чтобы мой брат прокатился на московском такси до вокзала.
– Илюх, я могу заплатить, поехали, – уже не так уверенно предложила я.
– Нет, Вик, не надо, поедем на автобусе.
Сцена 19. НЕГЛУПАЯ БАБА
В университете занятия начались месяц назад. Я училась на отделении менеджмента экономического факультета. До отъезда в Америку я проходила собеседование в магистратуру сразу на две кафедры: на кафедру «Организации предприятия и предпринимательской деятельности», на которой я проучилась четыре года до этого и получила диплом бакалавра, и на кафедру «Управления человеческими ресурсами».
Меня взяли на вторую. Нас в группе было 6 человек, и занятия проводились 2 раза в неделю. В остальное время подразумевалось, что мы должны заниматься самостоятельно, писать диссертацию.
Моя радость от приезда домой и от того, что не надо больше работать в поте лица на кухнях ресторанов, продолжалась ровно две недели, пока я сдавала все хвосты в универе. Теперь жизнь снова потекла спокойно и обыденно.
Я жила в университетском общежитии на девятом этаже в комнате номер 345 вместе с двумя девчонками. Здесь было весело – пьянки, гулянки, песни под гитару.
В университете я была старостой, ко мне постоянно приходили люди то попросить лекцию переписать, то просто поболтать. Раньше меня все это радовало и воодушевляло, но сейчас что-то во мне изменилось, и я все чаще стала испытывать раздражение.
Сейчас я сидела в комнате, ждала, когда закипит чайник на кухне, чтобы попить горячего зеленого чая в полном одиночестве.
Да еще Светка на прошлой неделе разбередила мне душу своими разговорами о маске. Светка – одна из моих воронежских подружек. Мы с ней познакомились в загородном пионерском лагере, куда четыре лета подряд ездили работать вожатыми.
Ни Светка, ни я не учились в пединституте, но нам очень нравилось работать в лагере. Платили копейки, но дело было не в деньгах, а в атмосфере творчества, самовыражения, непосредственности, которой у детей всегда хоть отбавляй. И нас там по-честному ценили.
Прошлым летом нас обеих даже повысили – взяли работать старшими вожатыми, меня на первый поток, ее на второй. Это было чудеснейшее время, несмотря на то что мы буквально спали «ночку через трое»: днем работали с детьми, создавали миниатюры, писали конферансы, а ночью пели песни, жгли костры и пили пиво с бутербродами из хлеба, кетчупа и соленых огурцов.
На этот раз встретились мы со Светкой в парке возле моего общежития, выпили вина, спели пару песен группы «ДДТ». Она сыграла «Дождь» (там довольно сложное вступление, но у нее оно очень хорошо получалось). Светка как раз привезла мне назад гитару. Почему-то моя гитара ей нравилась больше своей, и она забирала ее на время моей поездки в Америку.
И вот на такой волне душевного расслабления Светка вдруг выдала:
– Вика, ты же баба неглупая, что ж ты все придуриваешься пустышкой?
Это заявление меня задело.
– Ты живешь в маске, – продолжила Светка. – Иногда люди живут в маске, сами не осознавая этого. Мне нередко попадаются такие люди. И ты знаешь, у меня обычно получается вывести их на откровенность.
Но и я всегда думала, что тоже так делаю – выступаю в роли того, кто может выслушать, задать вопросы и помочь человеку раскрыться или решить свои внутренние проблемы. Просто я никогда не говорила об этом. А получается, что Светка воспринимает меня как очень слабого человека. На протяжении всех четырех лет нашего общения я никогда не рассказывала ничего глубокого о себе.
Я всегда считала, что лучше ни о чем не думать, не загоняться. Нет…, вру, не всегда. В школе я все-таки задумывалась над смыслом жизни. Некоторые вопросы, которые я задавала учителям, ставили их в тупик. Конечно, они старались что-то ответить, выкрутиться. Иногда
